Первый - Страница 440

440

— Да. Подожди, Мих. Да подожди же. Наташа же здесь, и она права. Ты когда ел в последний раз? Мих, я с тобой говорю.

— Не помню. Но я не голоден.

— Свет, ты его подержи, а я дам ему борщ понюхать. Послушаем, что его желудок петь будет.

— Ладно. Уговорили. Борщ, это хорошо.

— Другое дело. И ты, Свет, успокойся и поешь. Мих, я тут подумала. А кто тебе в игре делал предложение познакомиться в реале? Про Лизку все понятно. Но твои недомолвки я постепенно научусь разбирать.

— Другие? Мих? Там есть и другие?

— Борщ у вас великолепно получился.

— Мих?

— Девочки, это же игра для всех. Там половина игроков — девушки. С некоторыми я бываю рядом подолгу. Амазонки, это вообще отдельный случай. Неужели вас удивило бы, что я могу кому-то понравиться? Если да, то почему? Ведь вам обеим я не противен?

— Свет, вот как с ним разговаривать? Теперь мы виноваты, что к нему там бабы клеятся.

— Знаешь, Наташа, здесь он может быть прав. Я вполне верю, что многие, кто его на балу увидел, захотели того же, чего хочу сейчас и я.

— Света, я уже наелся.

— Сиди, еще второе блюдо.

— Да, милый, тебе нужно нормально питаться.

— Ладно, только поменьше и побыстрее.

--------------------------------

Проснулся я в объятьях Светланы. Утро поэтому было чудесное. Но, возможно, девочки в чем-то правы. Вечером мое главное желание, чтобы она подольше не заснула, а с утра — чтобы поскорее просыпалась. Не стал ли я маньяком? Мы же ни разу толком не поговорили еще. Нужно попробовать выделить для семьи отдельный день. Наталью можно в игру отправить и тогда мы сможем поговорить о будущем и о наших совместных планах. Или не стоит? Чем мы будем целый день заниматься? Ну это я знаю точно. Но себе я всегда могу силы восстановить, но можно ли это делать Свете? Как это скажется на ней? На будущих детях? Я представил себе младенца, который может телепортироваться неизвестно куда. И потом, я такие решения сам принимать не имею никакого права. Это будут наши дети, и Света должна все узнать заранее. Что она скажет или сделает? Сначала, конечно, испугается за мой рассудок. Но у меня есть весомые аргументы. Тогда она испугается уже за свою способность здраво мыслить. Нужно все обдумать и составить план. Пока все хорошо, а от добра, добра не ищут.

— Доброе утро, милый. Только подожди и дай мне сказать. Нам нужно об игре поговорить. Мы же можем с тобой говорить только в присутствии Наташки. Это ненормально.

— Нормально, у нас медовый месяц. Ну, максимум, год. Или два. Я тебя десять лет ждал. И уже час жду, когда ты проснешься. Это в сумме восемьдесят семь тысяч пятьсот пятьдесят три часа любви.

— Мих, но и поговорить нам когда-то нужно. Вот только не трогай меня, это нечестно, ты же знаешь, что я не смогу тебе отказать.

— И что же тут нечестного? И потом я, тебя еще не везде поцеловал. А это мой долг.

— Что-то я сильно в этом сомневаюсь, разве что под ногтями. Прекрати. Нам же надо отношения строить и о будущем думать. Ты меня слышишь?

— Да, слух призывает остановиться, но все остальные чувства резко против. Особенно осязание и обоняние. Ты с утра такая мягкая и свежая как роса на розах. И потом, наука утверждает, что все это чудо у нас со временем пройдет, и мы будем спать в разных комнатах и видеться раз в месяц и только в високосный год. Тогда и поговорим.

— Не смеши меня, и не трогай. И не смотри так. Нет, ну что ты делаешь? Ох. Ладно, завтра поговорим.

------------------------------------------------------

— Мистер Уилсон, здравствуйте.

— Добрый день Гарри, зовите меня Мэтью, в моем возрасте условности уже не имеют такого значения. Хоть все это и отдает американизмом, но это мой дом и, соответственно, мои правила.

Надеюсь, ворчание старика вас раздражать не будет.

— Что вы, Мэтью, мы вам очень признательны за эту возможность обсудить самые актуальные проблемы. Как мы и договаривались, нашей темой сегодня будет русская игра Терра, и тот судебный процесс, который продолжается в Лондоне. Что вы об этом думаете? О суде, об игре и о России в связи с этим.

— Я уверен, что суд откажет тем, кто провозглашает себя собственниками этого проекта. Я сам давал показания в суде и представил целый ряд документов и доказательств. Игра эта на самом деле вовсе не игра. Или не только игра. То, что я думаю о России, в основном давать в прямом эфире нельзя, так как это нецензурно. Вряд ли вас устроит такой краткий ответ. Но это правда и все это будет лейтмотивом нашей беседы.

— Мда. Просто не будет. Тогда давайте начнем с первого пункта. Суд длится уже давно, но только сейчас неожиданно для всех вы заявили о имеющихся у вас доказательствах. Почему именно сейчас?

— По договору. В те времена, когда молодые люди из России приехали в Лондон и оформляли здесь документы на свою интеллектуальную собственность, оформляли компании и искали кредиторов, я заинтересовался этим проектом и познакомился с ними. Мы заключили ряд сделок и договоров. По одному из них, я должен был держать в тайне все обстоятельства переговоров и договоров до настоящего момента.

— Вы имеете в виду тех людей, которых в России сейчас называют отцами- основателями, пародируя американцев?

— Да. Хотя это и глупое сравнение. Скорее дети, и среди них двое были девушками.

— Значит вы знали лично этих таинственных русских?

— Этих конкретных русских — да. Ничего таинственного в них не было. Молодые, веселые и очень увлеченные своим делом, такими я их и запомнил.

— И вы знаете их имена?

— Я очень много о них знаю. Наш банк заключил с ними ряд договоров, а к информации о клиентах, особенно из России, мы подходим очень серьезно. Все договоры задокументированы и даже переговоры снимались на видео, и диски с записью лежат у их адвокатов, а копии в швейцарском банке.

440